Ерте ме, кеш пе, біздің күшіміз Владивостокқа дейін баруға жетеді

Біз Ресейдің «Настоящее время» порталында бүгін жарияланған сұхбаттың түпнұсқасын оқырман назарына ұсынамыз

 

РАНО ИЛИ ПОЗДНО НАМ ХВАТИТ СИЛ ДОЙТИ ДО ВЛАДИВОСТОКА

Интервью члена «Русского добровольческого корпуса» о диверсиях в РФ и национализме

Настоящее время, 8 июня 2023 г.

Игорь СЕВРЮГИН

Военные «Русского добровольческого корпуса» вместе с подразделениями легиона «Свобода России» последние месяцы проводят рейды в окрестностях Шебекино, районного центра в Белгородской области на границе с Украиной. В среду местные СМИ сообщили, что военные РДК снова зашли в Новую Таволжанку, которая примыкает к Шебекино. Но позже губернатор Белгородской области Гладков написал в своем телеграм-канале, что приехал в село и «противника нет». Прекратить эти рейды через границу российским властям пока не удается.

Начальник штаба РДК Александр с позывным «Фортуна» дал интервью Настоящему Времени о том, что происходит в Шебекино, и о целях, которые преследует организация, проводя диверсионные рейды в России.

«Нас часто пытаются выставить правыми радикалами, фашистами, нацистами, сатанистами, официально заявляю: это неправда, – сказал он. – Мы стараемся показать гражданам РФ, что существующая власть не может их защитить».

В РДК, как и в легионе «Свобода России», по утверждениям представителей этих организаций, воюют граждане России, которые выступают против режима Путина и войны, которую он ведет с Украиной. Однако журналисты ранее выяснили, что некоторые бойцы этих двух организаций придерживаются националистических взглядов и преследовались в России по статьям об экстремизме. Александр по этому поводу говорит, что в РДК «есть неэтнические русские». По поводу политических взглядов своих «коллег» он замечает: «Мы рады видеть всех тех, кто готов сопротивляться и готов воевать, будь это люди правых убеждений, левых убеждений, центристы или люди из еще какого-то политического спектра».

«Если Минобороны РФ сдвинет часть войск на защиту границ, то это ослабляет фронт»

– Сначала я бы хотел попросить вас рассказать больше о Новой Таволжанке: что сейчас там происходит?

– Новая Таволжанка находится под контролем «Русского добровольческого корпуса» (РДК). Она сейчас удерживается, там сейчас проводятся мероприятия по укреплению каких-то наших позиций. Понятное дело, что там идут бои небольшие – между Новой Таволжанкой и Шебекино.

– Вы сказали, «удерживается Новая Таволжанка», а какими силами?

– Силами Русского добровольческого корпуса.

– Только? Больше никого там нет?

– Там присутствовал легион «Свобода России», но они чуть-чуть переместились.

– Они переместились для выполнения других каких-то задач или они просто не согласны с тем, что нужно удерживать Новую Таволжанку?

– Нет, они выполняют свои задачи, то есть все идет по плану, все в порядке.

– Для чего вам необходимо удерживать Новую Таволжанку?

– Мы заявляли о своих определенных целях, в том числе военных, и это часть плана общего переноса военных действий на территорию Российской Федерации и стягивания войск к РФ, в том числе с фронта, на защиту границ. Это первый небольшой шаг к созданию демилитаризованной зоны.

– Это необходимо Украине для того, чтобы отодвинуть линию фронта? Или это необходимо в том числе РДК для выполнения других задач, других целей?

– Это необходимо в первую очередь РДК, но это совпадает с интересами Украины. И, естественно, если Министерство обороны РФ сдвинет часть своих войск (а оно так и делает) на защиту границ, то это ослабляет фронт, конечно.

– В Новой Таволжанке что происходит с мирными местными жителями?

– Сейчас вообще полностью местное население было эвакуировано в Шебекино и впоследствии в Белгород. Есть часть населения, которая пожелала быть эвакуированной на территорию Украины – им были организованы гуманитарные коридоры, и они были эвакуированы на территорию Украины.

– Таких много?

– Достаточно большое количество.

– В Новой Таволжанке была администрация, например, с кем-то переговоры вы вели, вообще, как происходил ваш заход туда?

– Переговоров не было никаких. Было очевидно, в том числе для местного населения, что будет происходить заход в Новую Таволжанку, в частности, если уж мы о ней говорим. И, собственно, население достаточно заблаговременно начало оттуда эвакуироваться. Плюс нам по официальным каналам начали поступать предложения об эвакуации на территорию Украины.

«Стараемся показать гражданам РФ, что существующая власть не может их защитить»

– Давайте поговорим немного о целях представителей РДК, которые выходили к нам в эфир ранее и говорили о том, что глобальная цель – это свержение Путина. Понятно, мы об этом тоже поговорим, но краткосрочные цели сейчас какие у вас?

– Краткосрочные военные или политические?

– Военно-политические. Мне кажется, сейчас в нынешних условиях это неразрывно.

– Мы достаточно последовательные, как мне кажется, люди – мне хочется так думать, во всяком случае. У нас военно-политические цели не меняются.

Военные цели – понятное дело, это участие в военных действиях на фронте, перенос военных действий на территорию РФ, оттягивание войск РФ с фронта на защиту границ. Весь этот спектр задач сейчас выполняется. Политические цели остаются неизменными: мы стараемся показать гражданам РФ определенную сложившуюся картину, что существующая власть не может их защитить, не может ничего сделать для их обеспечения, их благосостояния, для вообще какой-либо защиты. То есть все эти люди когда-то променяли свою свободу на некую мнимую, призрачную иллюзию благосостояния, стабильности, защиты. Но, как мы сейчас видим, всего этого нет.

– Ваша цель, как я правильно понял, – продвижение вглубь России. Соответственно, вы планируете отодвигать линию фронта от границ Украины. Но, условно, до каких границ вы готовы дойти? До каких границ у вас хватит сил – с учетом того, какой сейчас вы отпор получаете? Можете чуть больше рассказать про этот отпор, что он из себя представляет?

– Я думаю, что рано или поздно нам хватит сил дойти до Владивостока.

– Но какими средствами?

– Ну это же математика обычная, здесь нет каких-то там особых сложностей. На сегодняшний день у нас огромное количество заявок на вступление в корпус. При этом среднестатистический отбор показывает, что на одно место у нас претендуют порядка 20 человек, то есть из 20 человек мы берем одного в среднем. Но количество заявок – это сотни людей. Это граждане РФ, которые находятся на территории РФ сейчас, это граждане РФ, которые находятся на территории Украины, и это граждане, которые находятся на территории Евросоюза, либо Турции, либо где-то еще, которые готовы приехать и вступить в корпус.

– Вопрос «Какими средствами?» подразумевает в том числе и гибель мирных граждан. Вы же понимаете, что так может быть?

– Мы же не воюем с мирными гражданами в отличие от армии РФ.

– Но в бою будут гибнуть в том числе и мирные граждане, не те, которые взяли оружие, а которые не захотели выезжать из своего родного дома?

– Насколько мне известно, при операциях РДК на сегодняшний день пока не погиб ни один гражданский.

– [Вячеслав] Гладков (губернатор Белгородской области) заявлял, что были погибшие, но без уточнения, от чего конкретно они погибли…

– Если мне память не изменяет, Гладков заявлял, что и по Грайворону, например, не было ни одного погибшего. Официально заявлял. Я думаю, что г-ну Гладкову надо как-то разобраться – в итоге были погибшие, не было погибших.

Здесь нужно еще учитывать специфику военной доктрины армии РФ и понимать, что, если наши, например, войска находятся в Новой Таволжанке, то не мы же стреляем по Новой Таволжанке. Какой смысл обстреливать населенный пункт, в котором наши ребята? А армия РФ обстреливает свои населенные пункты, абсолютно не стесняясь. Это было и на Грайвороне, и в районе Шебекино, с использованием авиации, средств, работающих по площадям, например тех же «Градов».

– Но вы же тоже не бездействуете, вы ведете бой с Шебекино, вы сами в начале интервью это сказали…

– Правильно, но я же вам еще раз говорю: здесь подход и суть военной доктрины. Если армия РФ использует авиацию, артиллерию, еще какие-то средства на поражение площадей, то РДК проводит специализированную операцию, которая выглядит как заход малыми группами для обезвреживания непосредственно тех сил, которые находятся в данном населенном пункте. У нас нет каких-то ковровых бомбардировок, у нас нет своей авиации. То есть мы немножко о разных способах ведения войны сейчас говорим.

– Что касается боев. Вы можете сказать, как вам отвечает российская армия, с кем вам приходится воевать? С кем вы встречаетесь, какое сопротивление встречаете?

– Глобально сегодняшняя военная доктрина армии РФ мало отличается от Красной армии времен Второй мировой войны, то есть у них эшелонированная оборона. Первый эшелон – это, как правило, мобилизованные и срочники. Несмотря на все заявления г-на Путина и властей о том, что они особо не участвуют в боевых действиях, в первом эшелоне всегда стоят мобилизованные, срочники и в целом, те, кого не жалко.

Второй эшелон – это, как правило, мотострелки, техника. Третий, четвертый эшелоны – это спецвойска. В подавляющем большинстве случаев это выглядит таким образом.

При боевых столкновениях все бывает по ситуации: бывает достаточно ожесточенное сопротивление, бывает, что люди практически не оказывают сопротивления. То есть ситуации бывают очень разные и сложно под какой-то один уровень все подогнать.

Но схема работы армии РФ примерно всегда одинаковая. Когда они понимают, что завязались бои и на территорию начинают заходить какие-то наши группы, с их стороны начинается артобстрел. В том числе с помощью боеприпасов, работающих по площадям, – это «Грады», «Ураганы», еще какая-то техника. И они абсолютно сознательно стреляют по своим военнослужащим, то есть им без разницы – по кому. Плюс авиация, плюс ствольная артиллерия, минометы. Если у них возникает ощущение, что они смогут как-то повлиять на ситуацию, они могут, конечно, бронетехнику задействовать. Но нечасто случается.

– Я бы хотел уточнить, вы утверждаете, что они в том числе стреляют по своим?

– Да, естественно.

– А зачем?

– Им не жалко своих, тех, кто стоит в первом эшелоне, они их там особо за людей не считают, потому что там стоят мобилизованные и срочники. Я думаю, что в России достаточно большое количество мобилизованных, срочников, людей, которых можно туда запихать – в качестве просто некоего заграждения. То есть им важнее уничтожить наши силы, и если под этот удар попадет их первый эшелон, то ничего в этом страшного нет, они считают, что это вполне справедливая цена.

«Крайне желательно, чтобы они были этническими русскими»

– В одном из интервью, которое вы давали, вы говорили, в чем отличие «Русского добровольческого корпуса» и легиона «Свобода России». Почему для вас важно, чтобы в вашем «Русском добровольческом корпусе» были именно этнические русские?

– Нам это важно, потому что без пробуждения самосознания русских, населяющих Российскую Федерацию, никаких изменений в Российской Федерации не будет. То есть необходим определенный уровень самосознания и русских, и других народов, которые населяют Российскую Федерацию, для того чтобы политически, геополитически были какие-то изменения на этой территории. Без этого какие-то изменения невозможны.

Я думаю, что мы все отдаем себе отчет, что на сегодняшний день гражданское общество как таковое в Российской Федерации отсутствует начисто и запроса на изменения просто нет. И говорить о каких-то изменениях в лучшую сторону для России невозможно, пока этого не захотят люди, которые населяют эту страну.

– На сайте sotaproject.com опубликован манифест «Русского добровольческого корпуса». И я бы хотел на нем подробнее остановиться. Как вы можете описать свою идеологию сейчас?

– О каком манифесте мы говорим?

– Манифест, в котором сказано, что «Русский добровольческий корпус» определенно является традиционалистским консервативным объединением, по большей части мы придерживаемся правых взглядов».

– Понял. На самом деле это не манифест, это просто статья одного из наших симпатизантов, это достаточно известный историк, который нам очень симпатизирует и пишет для нас некоторые статьи. Но это не является манифестом, это не является каким-то нашим программным текстом. Единственный наш программный документ был презентован, если мне память не изменяет, в сентябре или октябре прошлого года на большой пресс-конференции в «Интерфаксе», это был меморандум «Русского добровольческого корпуса». А то, что обсуждаем мы, – это просто статья.

Если говорить по поводу данного момента, то на сегодняшний день «Русский добровольческий корпус» – это очень большая военно-политическая платформа, где мы рады видеть всех тех, кто готов сопротивляться и готов воевать. Будут это люди правых убеждений, левых убеждений, будь то это центристы, будь то люди из еще какого-то политического спектра.

– А либералы могут к вам присоединиться?

– Да, конечно.

– Но они обязательно должны быть этническими русскими?

– Крайне желательно, чтобы они были этническими русскими. Но если они не этнические русские, то мы сможем найти им гражданское применение, потому что у нас, понятное дело, есть какие-то определенные функции для поддержания существования «Русского добровольческого корпуса»: медийная составляющая, гуманитарная составляющая. У нас есть неэтнические русские, которые этими вещами занимаются.

Давайте я развею очень большой миф, который существует. Он достаточно опасный, потому что в том числе распространение этого мифа играет на руку российской стороне. Нас очень часто пытаются выставить какими-то правыми радикалами, фашистами, нацистами, сатанистами, кем-то еще. И существует определенное клише, что в «Русском добровольческом корпусе» собрались исключительно люди праворадикальных взглядов и других людей мы не берем. Я еще раз официально заявляю, что это неправда.

Мы в рядах «Русского добровольческого корпуса» рады видеть людей любых политических взглядов и убеждений, для нас это вопрос глубоко вторичный. Для нас первично желание и мотивация человека принять участие в войне, в боевых действиях. То есть мы в первую очередь руководствуемся принципом полезности. Если есть человек, у которого достаточно высокий уровень мотивации, если есть человек, который готов учиться, который готов воевать, который готов идти в бой из в первую очередь своих определенных идеалистических соображений, то какого этот человек политического спектра, нас волнует в 38-ю очередь, вот и все.

Другое дело, что есть еще определенная составляющая, она больше, наверное, связана с некими культурно-социальными моментами. Вот нам часто задают вопрос: «А почему у вас, например, нет мусульман?» Но есть достаточно большое количество этнических подразделений, где есть мусульмане: есть грузинский батальон, есть чеченский батальон Шейха Мансура. И когда к нам приходит человек, например, ичкериец, который хочет воевать, мы, конечно, его туда направляем. Потому что ему даже просто на каком-то обычном бытовом уровне будет гораздо комфортнее там, чем с нами. Мы не говорим ему «нет», но мы ему предлагаем альтернативу.

– Но есть, например, статья немецкого Vice, в которой написано, что командир вашей группировки Денис Никитин является ключевой фигурой среди правых экстремистов в Европе и «одним из самых опасных неонацистов континента». Еще один член РДК, Алексей Левкин, возглавлял неонацистскую группировку, участвовал в посвященных Гитлеру мероприятиях и называл Андерса Брейвика героем.

– Мы же сейчас с вами в какие-то личностные характеристики погружаемся и во мнения издания Vice?

– Но вы говорите о мифах, я говорю, что есть статьи, которые про это пишут в том числе.

– Вы мне сейчас хотите сказать, что мнение издания Vice является истиной в первой инстанции?

Давайте так: понятное дело, что у нас люди есть совершенно разные, абсолютно разных политических взглядов. У нас есть аполитичные люди, у нас даже есть один интересный персонаж, который до войны был пацифистом, а потом быть им резко перестал. У нас есть представители различных либеральных кругов. Люди все разные, потому что в «Русском добровольческом корпусе» на сегодняшний день собрался такой срез общества: у нас есть слесари, автомеханики, профессора, скрипачи и спортсмены и так далее.

И говорить о том, что есть Денис Капустин, глава «Русского добровольческого корпуса», которого издание Vice назвало неонацистом № 1 в Европе, и у нас есть Алексей Левкин, которого непонятно в чем обвиняют, и все остальные члены «РДК» точно такие же, как они… Мне кажется, тут как-то проблема с причинно-следственными связями у людей.

«Если люди, населяющие государство, хотят ЛГБТ-парады, значит, они должны быть»

– Мы с вами остановились в том числе на разговоре о свержении нынешнего режима – подразумевает ли это в том числе развал России?

– Знаете, здесь очень много сценариев. К сожалению, люди, которые считают себя какими-то политическими и военными экспертами, но абсолютно не знают, что такое война, потому что не принимают в ней участия, разрабатывают различные сценарии, какие-то конспирологические теории и так далее. Но сейчас об этом просто очень рано говорить, потому что война – это огромное математическое уравнение с кучей неизвестных, с кучей факторов и так далее.

Будет ли Россия разваливаться, не будет она разваливаться – сейчас об этом просто очень рано говорить. Я предпочитаю все-таки быть человеком больше действия, чем слов. И когда уже мы будем понимать какие-то временные рамки и у нас будет понимание того, когда мы сможем утверждать, что Украина в этой войне победила либо это совсем уже случится буквально вот-вот, вот тогда, наверное, уже можно будет говорить о судьбе нынешней Российской Федерации.

Если вы хотите услышать мое личное субъективное мнение, то я считаю, что после того, как будет деоккупирован Крым, в Российской Федерации начнется гражданская война. Сейчас для этого есть все предпосылки. Будет ли она большой и поглощающей всю страну, либо это будут какие-то локальные истории, либо это будет скорее война так называемых элит – сейчас рано пока об этом говорить. Но это мое личное субъективное мнение, кто-то с ним может согласиться, кто-то нет, но я считаю, что будет так.

– А по вашему мнению, если РДК добивается своих целей и создается новое государство… я понимаю, что вы не очень хотите заглядывать вперед, но мне кажется, этот разговор важен, потому что вы не просто военная организация, как вы себя сами называете, военно-политическая. И как раз таки ваш политический месседж очень хочется понять и услышать, что в будущем может произойти. Итак: создается некое новое государство, где вы непосредственно или кто-то из ваших сторонников, побратимов является руководителем. Как это государство будет функционировать? Какие у него будут ценности? Это будет моноэтническое государство? Есть ли там место, например, смешанным бракам, представителям ЛГБТ, каким-то общественным организациям, которые, например, не поддерживают такую четко жесткую националистическую идеологию?

– Я опять же хотел бы сказать, что сейчас рановато об этом говорить. Мы в любом случае за государство, которое следует общемировым, общечеловеческим ценностям и правам человека. В любом случае. То есть говорить о том, что в XXI веке будет создано на какой-то территории некое государство по образу Северной Кореи, как вы мне только что описали, мне кажется, это немножко как-то инфантильно и странновато.

Мы сейчас боремся с таким государством, где запрещено абсолютно все. И создавать на руинах государства, в котором запрещено все еще такое же, мне кажется, это странно как-то. Очень какая-то странная идея.

– Я не описываю ни в коем случае Северную Корею, я задаю вопрос: будет ли это позволено? Будет ли это разрешено?

– Я думаю, что определенные вещи, следующие каким-то общемировым представлениям о цивилизованном обществе, естественно, будут присутствовать.

– То есть свобода слова, возможность представителям ЛГБТ пройти маршем по Красной площади – это вы подразумеваете?

– Я думаю, что как минимум это будет рассмотрено, это будет рассматриваться населением, а не властями. Потому что самая ужасная вещь, которая происходит, в общем-то, в Российской Федерации, – это диктат власти. Одна из самых ужасных вещей.

Государство должно по большому счету администрировать и обслуживать население, а мы видим диктатуру власти. И население-то, возможно, и хочет, чтобы были ЛГБТ-парады, чтобы было что-то еще, но с точки зрения власти это неприемлемо. Мы считаем, что диктовать свои условия должен народ. Если люди, населяющие государство, хотят ЛГБТ-парады, значит, они должны быть.