После начала войны в Украине Россию спонтанно покинули люди разных профессий, но среди них было много людей творческих (журналистов, артистов, музыкантов), IT-специалистов, а также политических активистов.
Вторая волна эмиграции, по мнению экспертов, будет более долгой, более многочисленной, а также более разнообразной по составу. В ней будет много бизнесменов, тех же IT-шников, профессиональных специалистов, а также представителией академической среды.
Многие из тех, кто уехал в первые дни и недели (в основном, в безвизовые страны, такие как Армения, Грузия, Казахстан, Турция), столкнулись со сложностями: нужно найти жилье, работу, школу для детей, способ перевести деньги из России, где поначалу ввели жесткие ограничения на такие операции, решить вопрос, что делать с оставшимися в России квартирой, вещами, возможными накоплениями. В отличие от них фотограф и преподаватель Артем, которому сейчас более 50 лет, не стал торопиться.
«Я решил, что разумней спокойно завершить дела и подготовить путь, — рассказал он The Moscow Times. — За четыре месяца стал собственником только что достроенной квартиры и продал ее, закрыв ипотеку. Получил таким образом какие-то деньги для уверенности на первое время. Договорился, куда увезти семейные библиотеку и реликвии — конечно, не серебро и ценности, а просто вещи, которые прошли с моей семьей весь ХХ век: дедов фотоаппарат, ордена, какие-то винтажные бабушкины тряпки, бытовые мелочи из тех, что делают любой дом «старым домом с историей». Это не продается, а выбросить это я не могу, это вещественная память, наследие семьи».
«Чем зарабатывать на жизнь в эвакуации — важный вопрос, но я уже 12 лет преподаю в онлайне, хочу расширить выбор своих лекций и курсов», — добавляет он.
В июле Артем на три недели отправился по маршруту Ереван — Стамбул — Варна — София — Белград — Нови Сад —Тбилиси — «поговорить с теми, кто уже там», попробовать открыть счета в банках разных стран — кое-где «получилось с оговорками». Выбор Артем рассчитывает сделать в ближайшие недели:
Наиболее близкой и понятной мне показалась атмосфера в Тбилиси: свободные и достойные люди в свободной стране, все всех понимают, общее культурное пространство при всех различиях менталитета. Но от этого у меня возникает и тревога: очень похоже, что именно там Кремлю померещится следующая «Антироссия», слишком уж явно грузинское общество сейчас – антипод российского.
Счет на миллионы
8 марта профессор Чикагского университета Константин Сонин грубо прикинул число уехавших — около 200 000 человек. Сейчас эта цифра гораздо больше, считает Жанна Баталова, старший политический аналитик в американском Институте миграционной политики. Ведь десятки тысяч продолжали уезжать в те же Грузию и Армению, Турцию, Израиль, страны Балтии, сказала она CNBC. И это не считая русской диаспоры за рубежом, представители которой решили просто не возвращаться после начала войны (число таких людей Баталова оценивает примерно в 100 000).
По обнародованной 22 марта оценке Российской ассоциации электронных коммуникаций, в первый месяц войны страну покинули 50 000–70 000 IT-специалистов, в апреле ожидался отъезд еще 70 000–100 000.
Некоторые, даже решив уехать, все-таки подготовились. Москвич, работавший аналитиком «ВТБ капитала», рассказал The Moscow Times, что после начала войны стал изучать возможность получить работу в европейских банках. На его запрос откликнулся нидерландский банк, и в мае он с семьей уже переехал в Амстердам.
Deutsche Bank в течение трех месяцев готовил документы для переезда в Германию IT-специалистов своего международного инвестбанковского подразделения. В Москве и Санкт-Петербурге на банк работало 1500 компьютерных специалистов. Около половины из них приняли предложение переехать, вместе с членами семей Россию покинуло примерно 2000 человек.
«Первая волна на пике достигла, думаю, примерно полумиллиона человек», — сказал The Moscow Times политолог, специалист по странам Центральной и Восточной Европы Иван Преображенский:
Потенциал второй, «медленной» волны эмиграции — до 2 млн. Это не мои оценки, а европейских коллег, тех немногих, кто понимает, что это случится почти неизбежно и может стать почти непосильной нагрузкой для ЕС после более чем 3 млн беженцев из Украины, оставшихся в Евросоюзе на настоящий момент.
Кто и куда
По времени Преображенский оценивает вторую волну примерно в год с момента нападения России на Украину. В ней будет много ученых и бизнесменов, последние сейчас активно ищут каналы для перевода за рубеж своих компаний, отмечает он.
«Тот же Казахстан создает специальную программу под релокацию бизнесов из России, то есть президент Токаев, как и я, считает, что это только начало большого исхода, и Казахстан стремится извлечь из этого выгоду», — говорит Преображенский.
37-летний Владимир, чья компания делает программное обеспечение для ресторанов, несколько последних месяцев занимался поиском страны, куда можно перевести свой бизнес, и оформлением документов. Рассматривались страны с доступом к капиталу, включая Францию, Великобританию, Испанию и Кипр. В итоге Владимир вместе с женой и ребенком-школьником, а также четыре его сотрудника с семьями переезжают в Париж.
«Думаю, через год или два [в России] все будет очень плохо», — сказал Владимир CNBC. Об отъезде он задумывался и раньше, видя, как в России «исчезают политика и свобода», но война в Украине стала последней каплей.
Сообщалось, что сооснователь «Яндекса» Аркадий Волож обсуждает с руководством компании возможность вывести за рубеж часть сервисов и развивать их на международной арене. Для этого он обращался к властям Израиля с просьбой облегчить получение рабочих виз и ВНЖ для сотрудников «Яндекса».
Одна из тенденций в рамках эмиграционной волны, судя по разговорам с теми, с кем пообщалась The Moscow Times, — отъезд за границу мужа с целью обустроиться и затем вывезти семью с детьми. То есть Россия не только лишится профессиональных специалистов, но и в более долгосрочной перспективе ее демографический потенциал заметно ухудшится. Причем уезжают не только из крупных городов: один из собеседников переехал в Западную Европу из городка в Челябинской области.
Баталова объясняет:
Миграция работает таким образом: когда поток начинается и люди начинают узнавать, как сделать те или иные вещи: найти квартиру, попросить убежища, устроиться на работу или начать бизнес, — это подталкивает к отъезду все новых людей. Это становится самоподпитывающимся циклом.
Судя по опросу The Moscow Times своих читателей, треть из тех, кто сейчас живет в России, в ближайшие годы планирует уехать. В Европе (страны ЕС, Великобритания, Швейцария, Норвегия, Лихтенштейн, Исландия) хотят жить 20% (сейчас живет 8%), в Америке число читателей газеты в результате переезда может увеличиться с нынешних 2% до 7%, в Армении, Грузии, Турции — с 3% до 5% (возможно, цифра 3% уже включает часть уехавших), в странах бывшей Югославии (у россиян популярны Сербия и Черногория) — с 1% до 2%, в Израиле — с 1% до 4%.
Насовсем или проездом
В других странах Ближнего Востока и Персидского залива число читателей не изменится (1%), но Дубай стал одним из популярных мест для бегства, особенно состоятельных людей.
Дубай — самое привлекательное место для релокации миллионеров со всего мира, а из России их за весь 2022 г. уедет 15 000 человек, по оценке Henley & Partners, ведущей компании по оформлению жительства и гражданства в обмен на инвестиции.
Юрист Скотт Энтел, который почти 20 лет проработал в Москве, в этом году помог переехать в Дубай уже пятерым друзьям. Среди них юристы и консультанты, специалисты по гостиничному бизнесу и недвижимости. «Это огромная утечка мозгов. Многие из них чувствуют, что потеряли свою страну. Если смотреть реалистично, может ли все измениться за пару лет? Нет», — говорит Энтел.
Экономист российского подразделения европейского банка улетел в Дубай через неделю после начала войны и уже оттуда договаривался о переводе в другую страну. Банк помог с оформлением документов, и в июле экономист перебрался во Франкфурт. «В Россию не возвращался и пока не собираюсь», — говорит он.
Некоторым из уехавшим в начале войны пришлось вернуться: не все смогли устроиться, у кого-то закончились деньги. По мнению Баталовой, многие возвращаются, чтобы обустроить дела, продать квартиру и вещи, а затем снова уехать.
Редактор и ее муж-психолог уехали с сыном в Армению после начала войны. Она рассказала The Moscow Times, что они возвращались в Москву сделать мужу и сыну визы, «освободили дачу, которую снимали, и квартиру для подруги очистили от своих вещей». Затем улетели в Германию — у нее украинское гражданство, поэтому там семья получила помощь. Редактор продолжает работать, благо это возможно делать онлайн.
Фотограф и преподаватель Артем:
«Почему вообще я считаю нужным уехать? Потому что иначе я должен здесь молчать, не говорить, что я думаю, не только публично, но и, боюсь уже, приватно. Потому что я должен здесь учить дочь «помалкивать» в школе и во дворе. И еще потому, что я очень остро ощущаю, что вот прямо сейчас внутри России идет война с русской же культурой, с трехвековым культурным наследием, которое яростно и безжалостно прессуется, изгоняется, выдавливается в какие-то катакомбы. Я вырос рядом с огромным домашним книжным шкафом, для меня именно он — настоящий, буквальный «русский мир», потому что это описание устройства мира на русском языке. И у меня четкое ощущение, что правительство РФ сейчас воюет с моим книжным шкафом, со всем корпусом знаний и опыта, прежде всего опыта ХХ века, который собран там. И я могу только эвакуироваться с семьей от этой войны. Ровно так же, как моя семья эвакуировалась во время войны с немцами. Чтоб спасти то, что наиболее ценно.
Звучит страшным парадоксом, но это просто факт. Тот, кто читал Чехова, Толстого или Гоголя, кто смотрел Тарковского, Шукшина или Данелию и по-настоящему понял, о чем там говорится, тот знает, что главное в этих авторах — не мифическая «имперскость», а глубокая безоговорочная человечность, неприятие зла и агрессии. Это и есть то, что надо сохранять от гибели. Это и есть то, с чем сейчас яростно воюет правительство РФ внутри собственной страны».
Эвакуация мозгов и культуры
Утечка мозгов может продолжиться и из университетов — в дополнение к тем, кто уехал в первую волну. Тем более что западные университеты при поддержке фондов создают программы для российских специалистов, обращает внимание Преображенский. Это, например, Рурский университет Бохума, Шведский институт, Фонд Немцова в партнерстве с Карловым университетом в Праге. Стипендиатом немецкого Фонда Роберта Боша стала Екатерина Шульман.
О смягчении визовых требований для ученых и IT-специалистов из России вскоре после начала войны объявили в США, в июне Великобритания заявила о расширении программы для украинских ученых на российских исследователей.
В России на работу остающихся накладываются все более жесткие ограничения, пишет в статье для The Insider экономический обозреватель Борис Грозовский. Необходимо играть по правилам, которые навязываются кураторами университетов из ФСБ: «Очевидно, это сулит университетам годы несвободы и железобетонный занавес между «туземной» и мировой наукой».
Очевидные кандидаты на отъезд — те ученые, что владеют иностранными языками и включены в глобальную науку и образование, сказал The Moscow Times Дмитрий Дубровский, профессор Свободного университета, преподаватель факультета социальных наук Карлова университета. Но в России таких не очень много, к тому же из них «далеко не все готовы к серьезным проблемам за рубежом, временным позициям, которые еще нужно найти, возможному дауншифтингу». На Западе основные силы прикладываются для поддержки украинских ученых, но те в большинстве случаев вернутся в свои кабинеты, а для российской научной миграции такая возможность представится только после глобального политического сдвига в самой России, дату которого предсказать невозможно, указывает Дубровский.
Важнее не количественные, а качественные последствия эмиграции, добавляет он:
Уезжают именно те, кто связывал российский научный мир с глобальной наукой, и эта потеря самым серьезным образом повлияет на перспективы развития науки и высшего образования в стране.
Вопрос образования волнует многих отъезжающих. «Где будет учиться моя дочь — тоже важно, пока наиболее реальный вариант — онлайн-школы, — рассуждает фотограф Артем. — Но и русских школ в ближнем зарубежье немало, и непрерывно открываются новые — в Ереване, например, знаю такой проект. Это тоже признак того, что мы сейчас все вместе эвакуируем русскую культуру из России».
