РОЖДЕНИЕ НАЦИИ

Владимир Путин упорно повторяет, что государство Украина — искусственное образование, созданное большевиками по прихоти Владимира Ленина. Украинского народа, утверждает он, вообще не существует, потому что украинцы и русские — это на самом деле один народ. Псевдоисторические заявления о роли Ленина в формировании Украины не нуждаются в комментариях, зато, парадоксальным образом, роль самого Путина в укреплении украинской идентичности оказалась достаточно важной.

Путинская украинофобия

Путин уже много лет озабочен вопросами истории Украины и украинской идентичности. Мало кто тогда обратил внимание, но еще в апреле 2008 года (то есть еще даже до войны с Грузией) на закрытом заседании совета Россия-НАТО в Бухаресте Путин заявил, что не считает Украину настоящим государством. Вот как пересказывает выступление Путина один из участников заседания:

«Когда же речь зашла об Украине, Путин вспылил. Обращаясь к Бушу, он сказал: “Ты же понимаешь, Джордж, что Украина — это даже не государство! Что такое Украина? Часть ее территорий — это Восточная Европа, а часть, и значительная, подарена нами!” И тут он очень прозрачно намекнул, что если Украину все же примут в НАТО, это государство просто прекратит существование. То есть фактически он пригрозил, что Россия может начать отторжение Крыма и Восточной Украины».

На какое-то время Путин усмирил в себе желание переписывать украинскую историю, но в 2021 году его снова прорвало. Летом 2021 года он опубликовал гигантскую статью «Об историческом единстве русских и украинцев» (причем на официальном сайте Кремля разместили версию на украинском языке), в которой исчерпывающе изложил свои взгляды:

«Наши духовные, человеческие, цивилизационные связи формировались столетиями, восходят к одним истокам, закалялись общими испытаниями, достижениями и победами. Наше родство передаётся из поколения в поколение. Оно — в сердцах, в памяти людей, живущих в современных России и Украине, в кровных узах, объединяющих миллионы наших семей. Вместе мы всегда были и будем многократно сильнее и успешнее. Ведь мы — один народ».

В тексте, изобилующим манипуляциями и грубыми ошибками (с подробным разбором можно ознакомиться, например, здесь и здесь), Путин не только отказал украинцам в праве на национальную самостоятельность, но и по сути анонсировал планы решить «украинский вопрос» при помощи силы:

«Мы никогда не допустим, чтобы наши исторические территории и живущих там близких для нас людей использовали против России. А тем, кто предпримет такую попытку, хочу сказать, что таким образом они разрушат свою страну».

Главным виновником противоестественного возникновения Украины на политической карте мира Путин назвал основателя советского государства Владимира Ленина:

«В результате большевистской политики и возникла советская Украина, которую и в наши дни можно с полным основанием назвать „Украина имени Владимира Ильича Ленина“. Он её автор и архитектор. Это целиком и полностью подтверждается архивными документами, включая жёсткие ленинские директивы по Донбассу, который буквально втиснули в состав Украины».

Вполне вероятно, российский лидер искренне верит, что никаких украинцев нет в природе. Поэтому он и отдал приказ напасть на Украину 24 февраля 2022 года, рассчитывая на широкую поддержку украинских граждан, жаждущих воссоединения с русскими братьями. Однако даже очевидный провал стремительной спецоперации, переросшей в затяжную и кровопролитную войну, никак не повлиял на его риторику. 3 марта 2022 года Путин как ни в чем не бывало заявил в ходе совещания с постоянными членами Совета Безопасности:

«Никогда не откажусь и от своего убеждения, что русские и украинцы — это один народ».

Только вот очень похоже, что итогом путинской военной авантюры станет не восстановление «исторического единства» русского и украинского народов, а ровно наоборот — окончательное оформление украинской нации. Причем не просто как самобытной этнокультурной группы — а как политической общности, спаянной коллективным опытом мобилизации для борьбы с российской агрессией и по этой причине не желающей считать себя частью русского культурного пространства.

Новый «национальный миф»

У любой современной политической нации есть пантеон национальных героев и ключевых событий в истории, которые служат основаниями общей идентичности и чувства гражданской солидарности. Так называемый «национальный миф» вовсе не обязательно отражает достоверные или общепринятые исторические факты. Но для эффективного распространения через сферу образования, медиа и массовую культуру он обязан отличаться внутренней логикой.

Постсоветская Украина испытывала серьезные проблемы с «мифом основания», поскольку для разных групп населения символической ценностью обладали не просто разные, а прямо противоречащие друг другу исторические нарративы. В самом общем виде их можно обозначить как советская (имперская) и антисоветская (антиимперская) версии истории Украины.

Аннексия Крыма и вялотекущий вооруженный конфликт на востоке Украины с 2014 года обеспечили идеальную среду для проекта национального строительства, альтернативного дихотомии советской и антисоветской исторической памяти. Споры о фигурах вроде Степана Бандеры или Симона Петлюры затмил образ коварного и могущественного внешнего врага. Эту роль получила Россия, вероломно отторгнувшая часть украинской территории и развязавшая гражданскую войну путем поддержки сепаратистов Донбасса.

Причем опыт соприкосновения с врагом оказался по-настоящему массовым. Через зону Операции объединенных сил (ранее — Антитеррористическая операция, АТО) в отдельных районах Донецкой и Луганской областей прошло свыше 400 тысяч человек. Вместе с членами семей это миллионы украинцев с личным негативным отношением к России.

Начавшаяся 24 февраля 2022 года полномасштабная война многократно усилила эффект отчуждения. По данным последних доступных соцопросов, 92% украинцев относятся к России в основном плохо или очень плохо.

Украинцы изменили отношение не только к Россиии, но и к собственной истории. В начале 2010-х примерно сопоставимые по размеру группы россиян и украинцев сожалели о распаде СССР. Но если в России за последние 10 лет ностальгия по советскому прошлому только увеличивалась, то в Украине разделяющих такое мнение людей почти не осталось.

Другой пример. Если в апреле 2012 года 74% украинцев считали 9 мая прежде всего «днем Победы», то в апреле 2022 года таких осталось всего 15%. Сейчас 80% украинских респондентов называют сакральную для Кремля дату «днем памяти жертв Второй мировой войны». Даже среди русскоязычных жителей Украины 66% придерживаются совершенно святотатственной, с точки зрения российского официоза, трактовки.

Изъятие нелояльных Украине групп населения

Долгое время Украина считалась классическим примером разделенного общества. В 1990-е и 2000-е годы каждый электоральный цикл демонстрировал раскол между условно «прорусским» юго-востоком и условно «прозападными» западом и центром страны. Журнал «Коммерсантъ. Власть» в 2004 году вышел с характерной обложкой под заголовком «Юкраина против Якраины», имея в виду противостояние на президентских выборах «прорусского» кандидата Виктора Януковича и «прозападного» Виктора Ющенко. Тогда схватка между ними закончилась первым Майданом — Оранжевой революцией, на волне которой к власти пришел Ющенко.

Второй Майдан зимой 2014 года не только привел к свержению президента Виктора Януковича, всё-таки сумевшего со второй попытки победить на выборах президента, но и стал поводом для силового захвата Крыма и последующей гибридной агрессии на Донбассе. В результате Россия вывела из украинского политического и электорального поля 1,7 млн избирателей в Крыму и Севастополе и около 3,5 млн избирателей на территории «ДНР» и «ЛНР». Причем избирателей, до этого дисциплинированно голосовавших за лояльные Москве политические силы и в целом отвергавших украинскую идентичность.

Без этих голосов электоральный раскол Украины сошел на нет. В 2014 году Петр Порошенко стал первым украинским президентом, набравшим большинство на выборах во всех областях Украины. В 2019 году по итогам второго тура Владимир Зеленский победил во всех областях, кроме Львовской.

Впрочем, ни аннексия Крыма, ни конфликт в Донбассе, ни откровенно антиукраинская пропаганда на российских госканалах до поры до времени не сумели поколебать убежденность почти половины жителей Украины в том, что украинцы и русские — это один народ. В августе 2021 года так думал 41% опрошенных. Но после двух месяцев войны, к апрелю 2022 года, этот показатель сократился до 8%. Относительно заметная поддержка столь дорогого Владимиру Путину тезиса сохранилась только среди старшего поколения (13% среди респондентов старше 50 лет) и на востоке Украины (23%).

За тот же период времени (с августа 2021 года по апрель 2022 года) сильно выросла доля украинцев, определяющих себя как «граждане Украины» (с 75% до 98%) и «европейцы» (с 27% до 57%). Самоидентификация в качестве «советских людей», напротив, стремительно теряла популярность (с 21% до 7%). Иными словами, на первый план вышли гражданская и цивилизационная идентичности, не совместимые с проектом «большой русской нации», включающей и русских, и украинцев.

Дерусификация руками Москвы

Защита русского языка на территории Украины — излюбленная тема для нападок и громких информационных кампаний российских властей. При этом и до 2014 года, и после него Украина оставалась двуязычным обществом с доминированием русского языка на уровне личных коммуникаций и в публичной сфере.

Например, по данным соцсети «ВКонтакте» (до ее блокировки в Украине) украинский язык безусловно преобладал среди пользователей лишь на западе страны. В январе 2022 года 50% пользователей Instagram из Украины использовали русский язык, 46% — украинский, 4% — прочие языки.

Нападение России в одночасье изменило положение русского языка. Как отметил продюсер Александр Роднянский, теперь русский язык ассоциируется с теми, кто пришел убивать украинцев:

«Если вы почитаете украинские паблики, то вы увидите огромное количество текстов, которые вам будут говорить одно и то же: раньше я был русскоязычным или я говорила только по-русски, а сегодня я перешла на украинский, я хочу быть украинкой и говорить на языке, я хочу забыть русский или не пользоваться им, потому что это язык тех, кто пришел в нашу страну с оружием и убивает людей».

Всего за несколько месяцев войны доля русскоязычных в Украине упала с 18% до 15% (в 2012 году их насчитывалось 37%). Правда, основной переток происходит в сегмент двуязычных. Но украинский, видимо, уже навсегда занял главенствующее положение в перечне языков, на котором жители Украины разговаривают у себя дома.

Украинская нация имени Владимира Путина

Политика Кремля на украинском направлении, венцом которой стало военное вторжение, видимо, навсегда дискредитировала концепцию «русского мира», нанесла сокрушительный удар по возможностям России реализовывать внешнеполитические задачи за счет инструментов «мягкой силы» и самое главное — создала все необходимые условия для формирования полноценной гражданской нации украинцев.

Путин своими руками сделал из объективно разнородной по происхождению, языку, религиозной принадлежности и ценностным установкам массы жителей Украины сплоченное сообщество граждан. Русский язык и культура, Православная церковь, память об общем прошлом — все это из факторов взаимного притяжения превратилось в линии напряжения и размежевания.

Маловероятно, что в будущих учебниках истории украинской государственности присвоят, как предлагает российский лидер, имя Владимира Ильича Ленина. Но вот имя Владимира Путина в разделе, посвященному украинской нации, появится почти наверняка.

«Дерусификация для современной Украины будет неизбежной»

Андрей Зорин, российский литературовед и историк, специалист в области истории российской культуры

Я считаю, что Путин действительно, сам того не желая, внес существенный вклад в процесс формирования постсоветской украинской культуры, но все-таки не решающий. Очевидно, что украинская гражданская нация существовала и до войны, иначе такой уровень национальной мобилизации был бы невозможен.

Что касается культурного раскола, если он вообще существовал, то, видимо, он уже был преодолен раньше, задолго до войны, а серьезные культурные различия в любом случае останутся. Украинская идентичность во многом основана на региональном разнообразии и внутренней дифференцированности. Только составляющих этой мозаики не две, а намного больше. Что же касается языка, то процесс утверждения украинского языка как универсального средства общения граждан страны, конечно, получил мощный импульс, но он начался раньше и завершится не скоро — на это потребуется пара поколений.

Если мы говорим о русском языке, то в нем нет никакой специальной «имперскости». Но если мы говорим о культуре, то странно было бы предполагать, что культура огромной империи могла остаться в стороне от этой проблематики — в русской культуре есть и имперская, и антиимперская составляющие, находящиеся между собой в очень сложных отношениях. При этом я бы не преувеличивал значимость и того, и другого компонента. Любая культура, если она чего-нибудь стоит, прежде всего соотносит человеческое существование с вопросами жизни, смерти, любви, страдания, взаимо(не)понимания, а только во вторую очередь говорит об империи, государстве, народе и тому подобных предметах.

Что касается «дерусификации», то это естественная составляющая любого деколонизационного процесса. Для современной Украины она является не столько «необходимой», сколько неизбежной, и особого отношения к специфике русской культуры и тем более языка не имеет. Хороша она или плоха, это культура бывшей метрополии, влияние которой должно изживаться и изживается. Другое дело, что этот процесс мог бы идти плавно и эволюционно, а теперь он получил резкое ускорение.

Нет сомнений, что эта война станет конституирующим национальным «мифом основания», некой основой для будущей более гомогенной нации и более устойчивого государства, заменив спорные для многих исторические конструкты и личности Первой и Второй мировой войн. Причем почти вне зависимости от ее итогов. Конкретный мифологический нарратив может несколько измениться в зависимости от того, чем кончится эта война, но ее «мифогенный» потенциал громаден и точно будет востребован. Однако я уверен, что русский язык и культура не станут частью такого национального мифа и не войдут в символический комплекс будущей украинской нации. И дело здесь не только в войне, хотя она определенно сыграет свою роль. Постколониальная идентичность строится на отталкивании от бывшей метрополии, поэтому процесс снятия, условно говоря, памятников Пушкину закономерен и неизбежен. Если бы не было вторжения, их, может быть, не стали бы пока сносить, а просто перестали бы замечать и обращать на них внимание.

Вся идеология путинского режима была построена на культивировании ресентимента по поводу ретроспективно навязанного стране образа «величайшей геополитической катастрофы» — поражения СССР в холодной войне, за которым должны последовать возрождение и реванш. Опорной для этого мифа была метафора расчлененного тела русского народа, где Украине и Киеву («матери городов русских») была отведена роль главной символической утраты, которую необходимо вернуть любой ценой. В этом контексте европейский выбор Украины был серьезной угрозой режиму — если одна часть некогда единого народа способна построить демократию европейского образца, невозможно объяснить, почему Россия обречена на персоналистскую диктатуру.

Россияне рано или поздно начнут считать украинцев такой же отдельной от них этнической группой, как поляки и другие славяне. Это произойдет неминуемо. Страшно только, что десяткам тысяч людей придется заплатить жизнями, а десяткам миллионов — переломанными судьбами, здоровьем и благополучием своих и близких за эти уроки истории.

«Путин укрепил украинскую политическую и культурную идентичность»

Георгий Касьянов, украинский историк, доктор исторических наук

Не думаю, что Путин внес решающий вклад в формирование украинской нации, хотя я сам шутил, что его следует наградить каким-нибудь престижным украинским орденом за помощь в этом. Но если серьезно, то один человек не может внести решающий вклад в такой сложный процесс. Украинцы стали нацией потому, что сами этого захотели. Он им только помог окончательно понять, что Украина — не Россия.

Присутствие в Украине российской армии, ее поведение, принесенные ею разрушения продемонстрировали украинцам, насколько они другие. И осознание этой разницы уже не только политическое, но и гораздо более глубокое — культурно-цивилизационное. Конечно, некая горькая ирония истории присутствует в том, что человек, не признающий права украинцев существование в качестве самостоятельного субъекта истории, по крайней мере трижды выступил катализатором единения украинцев в борьбе против внешней угрозы: в 2004 году, когда поддержал Януковича на президентских выборах, в 2014 году, когда аннексировал Крым и устроил скрытую интервенцию на Донбассе, перешедшую в гибридную войну, и в 2022 году.

Сейчас он перешел к наиболее радикальной тактике: военному уничтожению Украины как государства и геноцидоподобной политике в отношении украинцев. Конечно, так он только способствует мобилизации украинцев и усилению украинской политической и культурной идентичности, более того, усилению ее именно в смысле понимания, что Украина — не Россия, украинцы — не русские, а украинские русские (в этно-культурном отношении) — это совсем не то, что российские русские.

Никакого раскола между западом и центром, югом и востоком Украины не было. Были вполне ощутимые культурные, языковые, политические различия, разное отношение к прошлому. Тему раскола охотно эксплуатировали политики — как российские, так и некоторые украинские, ее интенсивно внедряли медиа. Но такие различия можно найти в любой стране и любом обществе, например, в Германии, или США. Различия не тождественны расколу.

Если рассматривать тему языка, то вся социология за последние 30 лет указывает на то, что «языковый вопрос» в рейтинге проблем стоит где-то в конце. Украина — функционально многоязычная страна, практически все население владеет украинским и русским, добавим сюда венгерский, румынский, польский и крымско-татарский. Другое дело — использование и политическая инструментализация этой темы политиками. И опять — как в России, так и в Украине. Тут мы наблюдаем трогательное единство наших ультрапатриотов и российских великодержавных шовинистов: и те, и другие используют тему языка именно для раскола Украины, но без особого успеха. Причем великодержавные шовинисты охотно используют эскапады украинских ультрапатриотов для обоснования своих параноидальных действий, а те, в свою очередь, подпитывают свои чадные хеппенинги ссылками на «проклятых москалей». Такой вот симбиоз.

Даже при нынешних событиях я не наблюдаю ускоренного процесса нацстроительства. Каких-то особых качественно новых действий государства, связанных со строительством нации, не происходит, да и до этого ли сейчас? Конечно, некоторые особо одаренные личности, обосновавшиеся в глубоком тылу, продуцируют некие дискурсы, но в них нет ничего нового, это все повторение старых форм, к тому же созданных не ими. Никаких новых смыслов в идею строительства нации не вносится. Нынешняя возня вокруг запрета «империалиста Пушкина», отмены русской культуры и очередных переименований — это проявление довольно архаических, вплоть до трайбалистских практик. Что на самом деле происходит из того, что имеет отношение к формированию гражданской нации, — это массовая консолидация перед лицом экзистенциальной угрозы: и тут все очень просто — нас или разрушат как сообщество граждан (пока что этого не удавалось), или мы выстоим и сохранимся как нация. И здесь эта угроза заставляет по-другому осознавать себя как общность, возможно, формирует более высокий уровень гражданской ответственности и солидарности.

Идеи о том, что русский язык и культура, по крайней мере те их инкарнации, которые сформировались на территории современной Украины, — уникальны и должны быть присвоены Украиной, — не новы. В Украине присутствует уникальная русская и русскоязычная культура, и ее нельзя ни отдавать в собственность кремлевским недотыкомкам, ни позволять ее растерзать нашим доморощенным блюстителям чистоты нации, пусть и малочисленным, но очень визгливым. Даже «украинский русский» язык достаточно выразительно отличается от «российского русского». Может, как австралийский английский от британского или американского. Это мое ощущение, основанное на личном и общественном опыте и на свидетельствах людей, в этом понимающих.

И напомню, что культура украинской нации — это и Малевич, и Булгаков, и Жаботинский (Зеев), и Гоголь, и Одесса со Львовом, и Днепр с Харьковом. По богатству и уровню взаимодействия и взаимопроникновения разных культур Украина — выдающаяся страна. Конечно, травма войны, преступная политика Путина и омерзительная личина мародерствующих, насилующих и убивающих «освободителей» провоцируют психологическое отторжение русской культуры как таковой и порождают экстремальные реакции, но уже сейчас нужно думать о более длительной перспективе, в которой по крайней мере русская культура украинского грунта должна рассматриваться как неотъемлемая часть национального коллективного самосознания.

Мировоззрение Путина и множества других его соотечественников — как в рядах правящего класса, так и в более широких слоях общества — не предполагает понимания и признания Украины и украинцев как культурного и цивилизационного Другого. Для них Украина и украинцы — это часть исторического тела русского народа. Правда, с некоторыми фольклорными особенностями: мелодичными песнями, салом, гопаком, особым наречием и борщом (правда, по поводу последнего, как я слышал, дипломаты высокого уровня высказывают особое, оригинальное мнение). Соответственно, если часть исторического тела вдруг претендует на самостоятельность и уникальность, отличную от русской, возникает что-то вроде когнитивного диссонанса, а далее — недоумение, раздражение, негодование и прочее. Разумеется, стремление украинцев жить самостоятельно, а не как часть России, традиционно объясняется не столько какими-то внутренними процессами в украинском обществе, сколько кознями Запада, мечтающего разрушить Россию. Это мировоззрение уходит корнями во вторую половину XIX века, и в сочетании с другим порождением длинного девятнадцатого столетия — геополитикой — сформировало ресентимент, вылившийся в агрессию и грязную агрессивную войну. А дальше — известный психологический феномен: ненавидеть тех, кому причинил боль и страдания.

Что касается украинской нации — если речь идет о наличии сообщества самобытной культуры, языка, общей истории и коллективного самосознания (идентичности), то есть того, что в науке называется этнической нацией, то факт наличия украинской нации можно зафиксировать уже в XIX столетии. Разумеется, это если рассматривать понятие «нация» в рамках модернистской теории. Есть и другой подход, когда признаки нации находят и в более древних временах, в Киевской Руси, например, или еще дальше — во временах Трипольской культуры. Я полагаю, что украинцы как этническая нация сформировались во второй половине XIX века.

Если же речь идет о политической (гражданской) нации — сообществе сограждан, объединенных принципом гражданской лояльности и рамками государства, которое они признают своим, независимо от этнической, религиозной, языковой и других форм идентичности, то этот процесс находится в финальной стадии, хотя и подвергается критическим внешним и жестким внутренним вызовам. Цель Путина — устранить украинцев именно как политическую нацию.

Текст подготовлен совместно Вячеславом Епуряну и Софьей Прясняковой

The Insider

12 July 2022